Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой - Александр Анатольевич Васькин

увенчались успехом — он познакомился с молодым актером МХАТа, пригласившим его на вечеринку актерской богемы. Правда, этот актер перезвонил и попросил принести с собой виски и французского шампанского — совсем немного, человек на тридцать, а еще водки, латвийской, марки «Кристалл». К половине одиннадцатого вечера Тэйер был на месте, стол уже накрыли: «яйца вкрутую, ветчина, красная и черная икра, огурцы, редиска, сардины, селедка и целые поленницы белого и черного хлеба, и даже масло».

Не менее разнообразным оказалось и актерское общество. Вечер начался в атмосфере веселья. Василий Качалов порадовал присутствовавших чтением рассказа Чехова, Алла Тарасова показала сценку из спектакля «Анна Каренина», Ангелина Степанова сыграла младшую дочь из «Вишневого сада». Большая площадь квартиры позволила выступить даже нескольким балеринам из Большого театра. Вечеринка закончилась к утру. На следующий день Тэйеру позвонил тот самый актер и попросил… 250 рублей до зарплаты. Оказывается, на стол он угрохал весь свой оклад. Американец сделал глубокомысленный вывод: «Русское гостеприимство — удивительная вещь. Возможно, по причине того, что в их экономической и политической жизни было так мало стабильности, когда полиция, царская и большевистская, конфисковывала имущество и проводила аресты по собственной прихоти, они привыкли смотреть на то, чем владели, как на довольно временные вещи, и, когда им везло, они стремились поделиться своим достоянием с друзьями как можно быстрее, пока не явился кто-то, способный отнять его. Более того, они делали то же самое и по отношению к недавним своим знакомым».

Несмотря на имеющиеся в Москве развлечения для иностранцев, как то: Большой театр, МХАТ, рестораны «Метрополь» и «Националь», ипподром, заокеанским гостям быстро наскучило в советской столице. И решил посол Буллит устроить в Спасо-хаусе свой, американский центр развлечений, куда будут приходить и все сливки советского общества. Для этого к особняку Второва пристроили большой зал для приемов, концертов, выставок и музыкальных вечеров. Одной из премьер этого зала стала опера «Любовь к трем апельсинам», которой дирижировал лично автор — Сергей Прокофьев, вернувшийся в СССР в 1933 году. С тех пор кого только не видели эти стены — знаменитые музыканты, художники, писатели, дипломаты и политики, высокопоставленные военные, коммерсанты и прочая публика. Само собой, от приглашения посетить резиденцию посла отечественная богема никогда не отказывалась, вне зависимости от политических взглядов. Бывало, в Спасо-хаус набивалось народу, как сельдей в бочке. Рекорд был поставлен в 1976 году на приеме по случаю двухсотлетия Декларации независимости США, когда гостей набралось более трех тысяч!

Самыми удивительными были первые приемы — с такой выдумкой и начинкой, которая пришла бы в голову только избалованным янки. Перед Рождеством 1934 года Буллит поручил Тэйеру организовать вечеринку для американской колонии в Москве. «Сделайте ее хорошей, Уильям! Слишком долго наши ребята страдали тут без хорошей толчеи!» — напутствовал посол молодого сотрудника, похлопав его по крепкому плечу.

Посол обратился по адресу: в самом деле, что должен сделать американец, захотевший организовать шоу в стиле «Великий Гэтсби»? Прежде всего, взять в руки телефонный справочник и позвонить в фирму по организации вечеринок. Но это тот американец, который никогда не жил в СССР. А вот набравшийся за год житейского опыта Тэйер сразу отмел предложение одного из коллег сделать в новом зале пол в виде гигантского аквариума по рецепту Скотта Фицджеральда: танцующие гости под ногами увидят золотых рыбок, прикольно! Но где взять столько стекла и рыбы? Американцы завезли с собой все, что можно, от персонального автомобиля посла до холодильника с продуктами и виски, а вот самое необходимое для приема не взяли!

Рыбы нет, зато есть животные в Московском цирке на Цветном бульваре — морские львы Миша, Шура и Люба, игравшие на гармошке «Интернационал» по знаку дрессировщика Дурова. Дрессировщик не сразу согласился на авантюру американцев, но потом, отхлебнув виски из подаренной бутылки, заявил, что достаточно трех репетиций в Спасо-хаусе, чтобы его животные исполнили задуманные трюки. Правда, трех дней зверюшкам мало, чтобы выучить гимн Америки… Наступил день приема. Разодетые гости собрались в большом зале, свет выключили, и все увидели, как из противоположного конца появилась елочка с зажженными свечами — это морская львица Люба в темноте несла ее на своем носу. Морские львы Миша и Шура несли поднос с бокалами и бутылку шампанского. А Дуров к тому времени успел еще пропустить рюмашку-другую.

Пока морские львы выполняли цирковую программу с игрой на гармошке, Дуров продолжил употребление спиртных напитков, выпив шампанское, чем поставил себя в трудное положение, и решил сесть, сразу заснув. Оставшиеся без надзора звери поняли, что можно разбежаться. Если Шуру удалось поймать, то Люба подалась в кухню, устроив там полный разгром. Все попытки посольского повара отбиться от нее сковородой оказались тщетны. Лишь появление ассистента Дурова помогло, в конце концов, загнать животное в грузовик — ее заманили рыбой. Туда же отправили и Мишу. Погрузили и Дурова. Больше на вечеринки к американскому послу ни его, ни морских львов не звали.

Буллит решил усилить впечатление от аттракциона с морскими львами и велел устроить новый праздник уже для всей советской богемы, такой, «который превзойдет все, что Москва когда-либо видела как до, так и после революции». Быть может, сам Сталин придет, не говоря уже о Станиславском и Булгакове — хорошем друге Буллита, пьесу которого «Дни Турбиных» он посмотрел во МХАТе раз пять и водил в театр чуть ли не все посольство. Главное, чтобы это было здорово и необычно, как в случае со львами, но еще интереснее. Другие посольства в таких случаях обычно приглашали певцов из Большого театра, американцам этого показалось мало — решили они организовать «Весенний фестиваль», и опять со зверями и птицами, взятыми напрокат в Московском зоопарке.

Исторический прием состоялся в Спасо-хаусе 23 апреля 1935 года. «Это был чрезвычайно удачный прием, достойный и в то же время веселый. Мы достали тысячу роз в Хельсинки, заставили до времени распуститься множество березок и устроили в одном конце гостиной подобие колхоза с крестьянами, играющими на аккордеоне, с танцовщиками и всяческими детскими штуками — птицами, козлятами и парой маленьких медвежат», — рассказывал Буллит президенту Рузвельту.

Козочек поначалу хотели взять в подмосковном колхозе, но они так воняли, что не помогли ни американский шампунь, ни французские духи. Тогда директор зоопарка дал профессиональный совет — возьмите не домашних коз, а горных: они меньше пахнут! Так и сделали. Полдюжины коз посадили в импровизированный скотный двор у буфета. В зоопарке попросили также дюжину петухов, золотых фазанов, длиннохвостых попугаев и сотню маленьких птичек — ткачиков. Эти ткачики, выпущенные из клеток и непрерывно чирикающие, должны были создавать во время приема райскую атмосферу. Колхозников в этом нерождественском вертепе изображали чешский джаз-банд